Из книги Вячеслава Владимировича Бирюкова «Неизбежность прошлого» про 130 бригаду противолодочных кораблей в Ара-Губе.
(продолжение)
* * * *
В конце лета 1972 года на должность командира 130 бпк, после окончания Военно-морской академии, был назначен капитан 2 ранга Гончарук Виталий Иосифович. Гончарук сменил Меньшикова. Капитан 2 ранга Гелий Александрович Меньшиков, откомандовав бригадой около 2 лет, готовился к отъезду в Москву, в академию Генерального штаба «Поеду учиться на генерала», говорил он.
По версии В. Гончарука (любил рассказывать эту историю), он с Гелием Александровичем обходил территорию. Дорогу преградил ручей между 2 и 3 причалами, по которому вода вытекала в Ара-губу из озера Котыярви (по некоторым данным и, наоборот, втекала в озеро во время приливов). По отработанной уходящим в академию ГШ комбригом процедуре, водораздел преодолевался с помощью матроса, одетого в химкомплект, который, взвалив Г.А. на плечи, переходил водную преграду вброд.
В. Гончарук (вес около 100 кг.), ошеломленный таким способом преодоления, с благодарностью отклонил предложение щуплого Гелия Александровича воспользоваться оказией. Матроса отпустили, а В. Гончарук добавил в свой виртуальный пока план создание перехода.
В ходе работ, организованных вскоре В. Гончаруком, ручей завернули в трубы, а позже, место, где он протекал, заасфальтировали.
Приход В. Гончарука на должность командира бригады стал началом масштабных сдвигов в мозгах переселенцев в сторону осознания очевидного: никто не будет обустраивать наш быт. Непролазная грязь между причалами, отсутствие спортивных площадок, учебных кабинетов, и мест для построения бригады, первобытная тьма, окутывающая корабли в длинные полярные ночи – все это, ставшее привычным при двух предшественниках В. Гончарука, под напором комбриговских инициатив стало раздражать. Он заставил всех поверить, что все это можно изменить собственными силами.
Флот, передав бригаде пункт базирования, сделал всё необходимое для кораблей, посчитав это достаточным. Вопрос о необходимом для жизни экипажей кораблей, работы штаба и командования бригады не поднимался. Бытовая неустроенность автоматически переносилась в область «тягот и лишений», которые военные моряки должны по присяге преодолевать стойко. Для вложений в быт были нужны веские причины. Такие, к примеру, как приезд Президента РФ в Видяево после трагической гибели «Курска». Тогда был приведён в порядок посёлок.
В. Гончарук приступил к решению задачи, глубоко и обстоятельно обдумав возможные пути решения, не отвлекаясь на расслабляющие размышления о трудностях. Не прибегая к длительным по времени и безнадежным по результатам оргштатным мерам, он своим решением создал нештатную группу обеспечения.
На откомандированных с кораблей мичманов и матросов были возложены задачи финансового и вещевого обеспечения бригады, обслуживания и эксплуатации автопарка, поддержания в рабочем состоянии техники и порядка в учебных кабинетах, оформления графических документов, секретного и простого делопроизводства и другие. Вскоре этот перечень был дополнен духовым оркестром, для чего с кораблей откомандировали матросов и старшин из числа тех, кто умел.
Инструменты для оркестра закупили и преподнесли в дар бригаде шефы из Москвы.
Капитан 1 ранга в отставке В. Савин (в 1975 году был помощником командира на «СКР-126» командир корабля – В. Сталев) случайно оказался у истоков создания духового оркестра.
Весна – время «смены поколений». Отслуживших с почестями, под разрешенный для таких случаев марш «Прощание славянки», провожают домой, а с молодыми матросами проводятся занятия по правилам поведения на корабле, мерам безопасности, освоению оружия и технических средств. Молодые матросы, попав после учебного отряда в непривычную среду в этот период проходят жёсткие испытания условиями корабельного быта (тяжёлые металлические люки и двери, крутые, высокие трапы, скользкая палуба, электричество, железо кругом, качка и т.д.). С другой стороны, пришедшие на место уволенных в запас, утверждаются в своем праве на ДМБовские «привилегии», показывая «карасям», кто здесь хозяин.
Помощник разбирался в отношении к молодым матросам. В числе обиженных оказался матрос Кит, призванный из Закарпатья. Окончив музыкальное училище, матрос попросился на флот, полагая, что служба поможет ему стать хорошим композитором. Взял с собой самодельную скрипку из вишневого дерева, которую изготовил его отец.
В. Савин попросил сыграть. Звуки скрипки из офицерского отсека привлекли много слушателей. Неожиданный аншлаг побудил помощника командира разрешить присутствие матросов в офицерском отсеке. Играл
очень хорошо.
После импровизированного концерта отношение к Киту изменилось.
Гончарук вскоре заметил талантливого матроса, и своим приказом откомандировал его в оркестр. Кит сам расписывал нотные партии между инструментами оркестра.
Осенью этого же года В. Савин убыл в Ленинград на командирские классы. Когда в 1976 году после обучения он прибыл на должность командира «СКР-106», Михаил Кит уже был старшиной 1 статьи и руководителем оркестра.
Он нередко приходил на корабль к В. Савину и устраивал музыкальные вечера с игрой на скрипке, на которых было много слушателей, и не все они были поклонниками классической музыки.
С размещением группы обеспечения и оркестра проблем не возникло. Для них были выделены кубрики и каюты на ПКЗ-206, определены подчиненность и режим работы.
Жизнь вскоре подтвердила ценность созданного таким же образом, чертёжного бюро. Большинство докладов командиру дивизии и другим начальникам сопровождалось графическими документами, разработка которых, кроме содержательной части оценивалась по эстетике и культуре исполнения. «Решения…», «Обоснования…», «Планы…», изготовленные на морских картах, часто в нескольких экземплярах и, представленные на утверждение, получали самые высокие оценки, что иногда завершалось сравнением представленных документов и упреками коллегам из 10 бпк.
Высококачественные документы изготовлял, набивший на этом руку, мичман В. Котенко, практически самостоятельно, и чаще всего по ночам, после небольшого инструктажа, где и что нарисовать. Когда я указывал на ошибки, В. Котенко неагрессивно возражал: «Главное, чтобы было красиво, то что это неправильно, никто не заметит».
Масштабы замысла на построение в Ара-губе «развитого социализма с человеческим лицом» возрастали. Комбриг, ощутив вкус возможностей, и оценив результаты свершений, замахнулся на капитальное строительство.
Поначалу несбыточной фантазией, вошедшего в роль и, казалось, заигравшегося в прораба комбрига, воспринимался его замысел своими силами построить стадион, учебные кабинеты, установить столбы для ночного освещения, заасфальтировать территорию, прилегающую к причалам, и установить 8 метровую бетонную стелу высотой в два с половиной метра с барельефом краснофлотца Романова.
И все это без материального обеспечения, хоз. способом. Офицеры между собой посмеивались над этими планами. Но вопреки пессимистическим оценкам строительство продвигалось.
Строительство стадиона было объявлено «народной стройкой». Работы можно было вести только летом, совмещая их с интенсивной боевой подготовкой. Для проведения работ, по большей части ручных, требовалось много людей. Экипажи пришедших с моря кораблей сразу же подключали к работам. Был отменен даже «адмиральский час». Радости от принудительных работ никто особо не испытывал, в адрес заинтересованных органов полетели жалобы.
Поэтому часть строительных работ проводились как мероприятия по общей подготовке. Например, строевая подготовка проводилась на засыпанной угольным шлаком будущей беговой дорожке. Многократное прохождение экипажей, и отработка строевых приемов решала проблему трамбовки.
Рядом с нами военные строители, выравнивая территорию для базирования подводных лодок, сваливали скальную породу из штолен. Выведенный на занятие по физической подготовке экипаж выстраивал цепочку от места свалки породы до стадиона. Таким способом несколько сотен кубометров скальных обломков переместили в дренажные канавы, которые потом были засыпаны грунтом и шлаком. Так на месте болота возник стадион со скамейками для зрителей, волейбольной площадкой, беговыми дорожками, гимнастическим городком.
Шлак без ограничений поставляло угольное судно ПКЗ-206 (обычно шлак, оставшийся в котельном отделении ПКЗ после сгорания угля в топке котла сбрасывался под судно).
При выравнивании площадки под стадион, сам с лопатой в руках и значком отличника военного строительства, В. И. Гончарук лично руководил матросами с кораблей, силами которых выполнялись все земляные работы.
Недалеко от места работ был замечен стройбатовский бульдозер, который по своим планам что-то рыл и вгрызался в каменистую землю. Бойца заинтересовали. Солдат-бульдозерист за небольшие презенты (сгущёнка и шаровая краска, солярка) подтягивал свою технику, срезал бугор, выкатывал и отволакивал неподъемную глыбу гранита, заваливал грунтом глубокие ямы.
В. Гончарук делом доказал: грязь, убогость и нищету нужно было не преодолевать, как упомянутые в присяге трудности и лишения, а прибраться в своем доме.
Фантастическое чутье в сочетании с житейской предусмотрительностью, скрупулезная, продуманная до мелочей методичность с сокрушительным напором в достижении цели, грубость, доходящая до хамства, в сочетании с интеллигентностью и даже аристократичностью.
Он был симпатичный сорокалетний мужик, женщины находили его очень привлекательным.
Прекрасный рассказчик. На подведении итогов или на разборе недостатков (иногда мне казалось, что у него это любимый жанр) он точными словами и интонациями выворачивал наизнанку внутренний мир виновника, развешивая перед аудиторией непрофессионализм, лень, отсутствие позывов включить мозг и т.д.
Мне повезло я прослужил с ним, будучи командиром корабля (СКР-106, СКР-126) и его первым заместителем – начальником штаба. Он многому научил.
Стадион был построен за один полярный день. Виталий Иосифович гордился им, называя его самым северным стадионом. Мне кажется, если бы Гончарук жил в те времена, он мог бы стать строителем египетских пирамид, а в петровские прорубить окно куда ни будь ещё.
Вдоль дороги, соединяющей причалы и на плацу, по плану заместителя командира бригады по политической части Дмитрия Филипповича Беглова, установили расписанные яркими масляными красками металлические щиты, раскрывающие основные направления экономической стратегии партии.
Венчал наглядную агитацию стенд, который так и назывался: «Экономическая стратегия партии» – предмет особой гордости Д. Беглова, сыгравший роковую роль в жизни флагманского химика бригады.
В. Гончарук умел находить, расставлять и мотивировать людей.
Он без колебаний продвигал молодых офицеров. По его представлениям флагманскими специалистами стали: заместителем командира бригады по электромеханической части старший лейтенант М. Барсков (должность капитана 2 ранга), флагманскими специалистами – старшие лейтенанты Н. Сапожников и Н. Горбачев – оба на должности капитанов 3 ранга. Старших лейтенантов назначали на должности командиров кораблей.
К началу 70-х годов на бригаде сформировались личности в мичманской среде. Они выделялись среди прочих мастерством в вопросах специальности, авторитетом среди матросов, уважительным отношением со стороны начальства.
Для каждого из них усилиями В. Гончарука нашлось место в созданной им структуре управления и всестороннего обеспечения деятельности штаба и кораблей.
Безусловной находкой В. Гончарука было назначение на должность командира УТС-256 мичмана Новоженина Александра. Приняв весной 1977 года судно со штатной численностью корабля третьего ранга (43 человека, 7 мичманов и 36 срочной службы) у капитан-лейтенанта Кочинова, он 11 лет без срывов обеспечивал обучение экипажей кораблей в учебных кабинетах, полигонах и легководолазном комплексе учебно-тренировочного судна, поддерживал его в образцовом состоянии, что неоднократно отмечалось на разборах и подведении итогов, ставилось в пример другим командирам кораблей. Помощника и замполита, предусмотренных штатом для кораблей с такими же характеристиками у А. Новоженина не было.
Высокий, худощавый, хорошо воспитанный мичман, с прямым, в глаза собеседнику взглядом, всегда аккуратно одетый, он был авторитетом у подчиненных не только по должности, но и по своим человеческим качествам.
И, как оказалось, благополучие УТС держалось во многом на его плечах. Доказательством стал факт его ухода с УТС на другую должность и последующее затопление части помещений УТС. Можно предположить, что, если бы нашли вариант оставить мичмана на судне (поставив его на корабельный штат, как это делал В. Гончарук), судно ещё много лет могло бы приносить пользу.
Каждое время порождает своих героев. Время с кандидатурой мичмана Устинченко Леонида Федосеевича попало в самую точку. Он мог всё достать, всё на всё поменять, всё построить и всё организовать – качества, наиболее востребованные в сложившейся обстановке.
Л. Устинченко одним из первых был откомандирован на ПКЗ-206, в группу обеспечения и повышен в статусе до заместителя Виталия Иосифовича по строительству. Он один их тех немногих, для кого Видяево, имеющее ныне статус ЗАТО, стало местом постоянного проживания. 23 февраля 2019 года я поздравил телефонным звонком его и всю его большую семью с Днём Защитника Отечества. Из разговора узнал, что старший мичман в отставке обратил на себя внимание нынешнего руководства ЗАТО, активно участвует в в жизни поселка, по-прежнему в строю, работает, став в Видяево заметной фигурой.
Чуть позже группа была усилена финансистом, начальником гаража, начальником чертежного бюро, химиком, начальником секретной части и заведующим канцелярией простого делопроизводства, начальником учебных кабинетов, старшиной оркестра и самим оркестром, отделением водителей.
За короткий срок, также при непосредственном участии В. Гончарука (сам отбирал людей, а если нужных на кораблях не находилось, заказывал на других соединениях и в учебных отрядах) с нуля был создан и начал функционировать бригадный духовой оркестр. На первых тренировках комбриг присутствовал лично.
Появилась автотракторная служба, куда вошли два новеньких КАМАЗа, автобус, хлебовозка, легковая машина УАЗ, для машин недалеко от причалов был установлен деревянный гараж. Всем этим сложным хозяйством бессменно управлял мичман Комиссаров Сергей Владимирович. От мичмана зависели такие чувствительные вопросы, как ежедневный выезд в Видяево офицеров и мичманов после службы и доставка их на службу, подвоз свежего хлеба из Мурманска, перевозка больных в видяевский госпиталь, доставка почты и много другого. Он же улаживал вопросы с военной автоинспекцией и автотракторной службой флота.
Мичман Корсунов Николай Максимович выполнял обязанности бригадного финансового отдела, включая выдачу денежного содержания, в том числе отпускникам.
Проводить контр-адмирала Д. Чулкова в Военно-морскую академию пришли около 100 офицеров, которые едва поместились на фото. Но если присмотреться внимательно, в левой ее части можно разглядеть единственного мичмана, скромно стоящего как бы в стороне.
Это мичман Павелко Василий Сергеевич, один из лучших на флоте специалистов по вещевой службе. Он достался 130 бригаде вместе с «Атреком», и выполнял функции отдела вещевой службы для штаба.
Корабли бригады, находясь на самостоятельном вещевом снабжении, штатных специалистов не имели. Из-за чего каждая проверка кораблей специалистами вещевой службы флота заканчивалась огромными начётами, поэтому мичмана привлекали для консультации и оказания помощи матросам – нештатным специалистам.
Ошибочно считался чуть ли не участником войны. Деревянный традиционный метр, которым он отмерял офицерам штаба материал на пошив на проверку оказался короче эталона, хранящегося в парижском хранилище мер и весов на 10(!!!) сантиметров. Обнаружил несоответствие длиннорукий флагманский связист Аксёнов, которому материала не хватило на рукава…
Мичман Смигунов Виталий, получив в заведование секретную часть, ежедневно обрабатывал до ста документов: входящие, исходящие, личные дела, шифровки, телеграммы. Кроме того, он ежедневно заполнял специально разработанную форму – заготовку для суточного плана бригады. Окончательная версия плана готовилась после получения суточного плана флота. Я в должностях начальника штаба, и командира бригады, возвратившись после двух-трёхсуточного выхода в море, получал для ознакомления кипу документов, большинство из которых предполагали разработку других документов и контроля исполнения. Виталий так готовил эту кипу, что процедура проходила довольно быстро.
Такую же работу, только с негрифованными документами делал мичман Анатолий Павлюк, заведующий простой канцелярией.
Мичман Колтунов Юрий Иванович длительное время образцово исполнял обязанности флагманского химика бригады. Всем этим мичманам было присвоено звание «старший мичман». Все они были временно откомандированы с кораблей, где формально числились на своих штатах.
В начале 80-х годов, уже после перехода В. Гончарука на должность начальника штаба дивизии, в состав бригады был передан целый плавучий завод, новая плавмастерская болгарской постройки, производственные мощности которой позволяли проводить работы, вплоть до навигационного ремонта кораблей проекта 1135.
Все, кто служил с Виталием Иосифовичем, отзываются о нем по-разному, но, в основном, хорошо. Хотя ангелом он не был…
Часто для проверки службы на КПП бригады мы выходили из машины, не доезжая до территории. Проверка начиналась церемонией встречи с прижившимся там псом Карданом, настоящей лайкой. Кардан подходил к комбригу, уважительно махал хвостом и заглядывал ему в глаза. Кардана любили за неприхотливость, субординацию и политическое чутьё. Лояльный к начальству и ко всем, кто был в черном, пес, увидев человека в другой форме начинал лаять, демонстрируя негативное отношение к попыткам посторонних проникнуть на территорию.
Однажды, в ходе такой проверки на ступеньках внутренней стороны КПП В. Гончарук обнаружил две торчащие из бетона ступенек железных трубы. Он подозвал М. Барскова и коротко скомандовал: «Приварить в качестве перил латунную трубу». Сопровождавший комбрига мичман – дежурный по КПП, с двумя средними специальными образованиями: техникум по специальности газо- и электросварка и школа мичманов, демонстрируя осведомленность, пояснил, что тема сварки разнородных металлов находится в сфере самых актуальных, но нерешенных институтом Патона проблем.
«Завтра к утру», – добавил В. Гончарук, не взглянув на мичмана.
Мичман, сделавший попытку дорасширить наши знания по сварке разнородных металлов, был обеззвучен взглядом повернувшегося в его сторону комбрига. М. Барсков сказал «Есть», Кардан ещё уважительнее замахал хвостом.
Утром следующего дня, проходя через КПП, комбриг проверил выполнение указания. Латунная труба, надёжно приваренная к железным стойкам, была начищена и блестела в свете полярного дня так, словно стояла там всегда.
М. Барсков потом рассказал мне, что вызванный к месту инцидента матрос-сварщик, вечно в прожжённой, от непрерывных сварочных работ одежде и сонный от постоянного недосыпания, видимо незнакомый с патоновской проблематикой, взял у мичмана Л. Устинченко кусок латунной трубы и приварил его к железным стойкам, о чем через два часа доложил через дежурного по КПП.
Были случаи, когда твёрдость в доведении до конца принятых решений, оборачивалась во вред. События весной 1974 года в средней части рубежа Нордкап-Медвежий где СКР-126, которым я командовал, нёс боевую службу, едва не поставили крест на моем продвижении. Шёл 9 день пребывания на рубеже. Я находился на мостике в ожидании подхода с востока СКР «Достойный». По замыслу командования флотом СКР-126, с прибытием в точку встречи «Достойного», должен был провести от него заправку топливом и водой. На ходу. Старшим на «Достойном» был В. Гончарук, в то время – ещё командир 130 бпк.
Командовал «Достойным» А. Ильин. С выходом «Достойного» на дальность устойчивой связи, я попросил пригласить к аппарату комбрига и доложил ему о готовности корабля к приёмке, с оговоркой, что условия в районе заправки (состояние моря 3-4 балла по волнению) неблагоприятны для этой операции и предлагал сместить точку встречи на северо-запад под защиту острова Медвежий, где и провести заправку.
Обсуждать со мной условия предстоящей работы комбриг не стал.
В ответ на свои предложения я услышал короткое «Действовать по утвержденному плану». Решение Комбрига я довел до помощника командира корабля Савина Валерия Александровича, и попросил его лично возглавить баковую швартовую команду.
Погода между тем ухудшалась. Корабль вел себя более-менее устойчиво только на определенном курсе, по отношению к четырехбалльной волне. Этот курс и был назначен для манёвра. После доклада о готовности я получил команду: «Подойти с кормы для приемки буксирного конца».
Манёвр занял около 10 минут, в течение которых швартовой командой в условиях сильной качки на скользкой и уходящей из-под ног палубе были заведены вначале бросательный, а потом проводник и стальной буксирный конец, о чем я получил доклад с бака от помощника. Из-за разницы в длине и водоизмещении корабли вели себя на большой волне неодинаково. Удерживать длительное время корабль на дальности 30-40 метров от кормы «Достойного» ходом было трудно и опасно. Были моменты, когда корабль поднимался на волну, а с её верхушки с большим дифферентом на нос, практический неуправляемо, стремительно падал вниз, в противофазе с «Достойным».
В один из таких моментов, когда я начал плавно сбавлять ход, чтобы встать на буксир, стальной конец, лопнул. Лопнувший стальной конец чудом не сломал, а только травмировал ногу помощника. Швартовые команды выбрали на борт каждая свой обрывок.
Состояние моря быстро ухудшалось, пошли снеговые заряды. Палуба на баке, в дополнение ко всему, стала более скользкой.
Помощник командира лежал на баке, покинуть который отказался, опасаясь за людей из швартовой команды.
Доложил комбригу результат, я предложил ещё раз отказаться от заправки в связи с ухудшением погоды или подняться к Медвежьему и заправиться там под его защитой.
На эти предложения вновь прозвучала команда: «Подойти с кормы для приемки буксирного конца».
Все повторилось, но с потерями. Лопнувший капроновый конец вытащить не успели.
Доклад комбригу о потерях не смог изменить его позицию и снова я получил команду «Подойти с кормы для приемки буксирного конца». В это время на мостик поднялся командир БЧ-5 Ю. Павлов и доложил, что на всех трех винтах намотан конец. Дизель и турбины нужно немедленно остановить.
А голос комбрига из динамика тактической связи требовал: «Подойти с кормы для приемки буксирного конца».
Я в грубой форме отказался выполнять команду…
В 1974 году, весной которого произошли эти события, я был запланирован на поступление в Военно-морскую академию. Того, что произошло было достаточно, чтобы зарубить мне учёбу. Но у Виталия Иосифовича не было злой памяти и мелочной мстительности. Он никогда не напоминал об этом эпизоде и в характеристике для академии написал «Уверенно и расчетливо управляет кораблем». Валерий Александрович еще долго ходил, прихрамывая на больную ногу.
Я успешно поступил в Военно-морскую академию и в 1976 году, закончив командный факультет, вернулся в 130 бпк к В. Гончаруку на должность начальника штаба бригады, вместо ушедшего на академические курсы Н. Н. Трошнева. Завершился еще один виток спирали.
В. И. Гончарук еще год командовал 130 бпк и в 1977 году был назначен начальником штаба 2 дивизии. На место Василия Павловича Денисова. На место В. И. Гончарука командиром 130 бпк пришел Николай Нилович Трошнев. Николай Милыч, как его называли на 23 диковр, где он служил раньше.
Вызывает удивление карьера Виталия Иосифовича.
Он никогда не скрывал устремленности на адмиральские погоны. И всей своей службой постоянно подтверждал правомерность таких претензий, его награждали орденами, вручали ценные подарки и грамоты. После ухода бывшего НШ дивизии на освободившуюся должность назначили В. И. Гончарука. Но когда мы проводили Д. К. Чулкова в ВМА, на адмиральскую должность командира 2 дипк был назначен командир 10 бпк В. А. Колмогоров.
Через два года пребывания в должности Виталия Иосифовича вновь повысили, назначив его на адмиральскую должность начальником командного пункта флота. В подчинении здесь у бывшего комбрига 130 было несколько адмиралов. На этой должности он и закончил службу в звании капитана 1 ранга, так и не примерив адмиральских погон.
Возможно причиной такого отношения со стороны начальства был независимый характер. Он никогда ни перед кем не заискивал, не окружал навязчивой заботой проверяющих, вступал в споры с начальниками.
Но после ухода В. И. Гончарука, кроме материальных объектов, осталась система и школа. Ара-губская школа устремлённости на успех, настойчивости и эффективных методов работы.
Система ответственности, налаженного, всесторонне обеспеченного всем необходимым процесса боевой подготовки, жизни и деятельности кораблей и штаба бригады.
Система, состоящая из выходов кораблей и их возвращений, стрельб, отчетов, разборов, утренних летучек на КП бригады, бесконечной, без всякой надежды на успех, борьбы за укрепление воинской дисциплины, приездов и отъездов начальства, вечерних выездов офицеров и мичманов кораблей на сход и других значимых и мелких событий. На этой системе обеспеченности бригада благополучно просуществовала до своего расформирования.