Из авторского сборника армейских воспоминаний Николая Семёнова «По волнам моей памяти»
В декабре 1976 года мой осенний призыв молодые солдат проходили в нашей части так называемый «Карантин». Как это бывало и раньше, между учёбой и муштрой молодых солдат привлекали и к хозяйственным работам.
Вот, в очерёдной раз, отобрали отделение молодых солдат, где был и я, под командованием «пришлого» сержанта и отправили «на уголь» в котельную нашей части. Она располагалась за территорией, напротив параллельной дороги из Видяево, в низине её склона.
Небольшая котельная с высокой трубой и рядом большая конусная пирамида — угольная куча, сверху её вершина покрыта обледенелым снежным настом. Пройдя КПП вниз и повернув налево на дорогу из Видяево, пройдя метров 100, с правой стороны дороги спустились в низину к котельной части.
Там наш старший – командир отделения – указал на большую тачку и широкие шахтерские лопаты, бывшие около угольной кучи, и приказал: «Завести в помещение котельной 25 тачек с углём».
Сам он, по сложившейся уже традиции, будет отдыхать в помещении котельной, на бойлерных отопительных трубах. Мы подогнали тачку вплотную к большой угольной пирамиде-конусу, где снизу с одной стороны была уже выработанное большое углубление от угля.
Четверо солдат стали лопатами брать уголь из выработки кучи и загружать его в большую тачку. Четверо других солдат уже доверху наполненную углём тачку катили далее метров 20 по дорожке и закатывали в помещение котельной, где разгружали её опрокидыванием.
Затем пустую тачку везли обратно к угольной куче. Четверо оставшихся солдат пока были не заняты, стояли и отдыхали. Так работали все по очереди. Работали не спеша, и после завоза 15 тачек с углём выработка в низу большой угольной кучи стала заметно большей, а сверху показался обледенелый угольный козырёк. Работу мы не прекращали.
Во время «перекура», я решил обойти угольную кучу и осмотреться. Стал обходить её слева и, зайдя за неё, увидел почти рядом кромку отмели залива. Было время отлива и вода из залива отошла от берега в этом месте метров на 6, обнажив мокрое мелководье.
Правее было уже расположение 130 бригады СКР, где метров через 30 был пришвартован большой военный корабль, окрашенный серой шаровой краской. На его правой скуле была надпись – название корабля – «Атрек».
Название показалось мне непривычным, на ум сразу пришло название всесоюзного пионерского лагеря «Артек». Я потоптал немного своими сапогами мокрый отлив, испытывая вязкость, а затем быстро пошёл обратно к своим товарищам.
Мерзлый угольный козырёк свисал над нами всё больше и мы выбирали снизу уголь, загружали уже последние тачки, с опасением, постоянно поглядывая снизу вверх на обледенелый козырёк. Так мы благополучно выполнили работу и отделение молодых солдат вернулось в казарму 4 роты, где был наш «Карантин» — «курс молодого бойца».
Тогда в то время нас никто не предупредил об опасности мёрзлого угольного козырька, что его необходимо периодически сверху обрушивать ломиком.
В декабре 1977 года на этом же месте и также с солдатами уже из нового «Карантина» произошла трагедия. Обледенелый большой угольный козырёк обрушился, накрыв собою двух молодых солдат.
Солдаты были разных национальностей и не могли сначала всё толком объяснить. Отвлечённый в своих мыслях отдыхающий на трубах сержант не понял бурное объяснение своих подчиненных, подумав, что всё выполнено и повёл их обратно в часть.
Только на пол-дороге до него дошло, что в строю не хватает двух солдат. Все вернулись и стали откапывать двоих из-под обрушенного обледенелого угольного козырька. Из откопанных, один был ранен – плечо, рука и что-то непонятное с головой, а второй — солдат Мурадян – погиб. Обоих молодых солдат отвезли в Видяевский госпиталь.
Примечание: военный строитель рядовой Мурадян был из призыва (карантина) Ивана Дерксена.
Моё первое знакомство с госпиталем
«Госпиталь (от латинского hospitalis – «гостеприимный») – медицинское лечебное учреждение вооружённых сил и других силовых ведомств»
Вечером, придя с работы в 3-ю роту, я узнал о случившемся происшествии, и что все по приказу добровольно должны написать рапорта о снятии со своего личного счета 10 рублей на цинковый гроб молодому солдату Мурадяну. Про погибшего молодого солдата Мурадяна говорили, что он хорошо играл на гитаре.
Через несколько дней утром я задержался с выходом из казармы 3-й роты и попался на глаза старшине прапорщику Северину Т. А. Обращаясь ко мне, он спросил: «Воин, ты покойников боишься? Зайди в канцелярию». Я ответил, что не знаю.
В канцелярии роты были Северин Т. А., старший лейтенант Орехов В. Ф. и ефрейтор Афонин. Забрав военные билеты у меня и Афонина, командир роты старший лейтенант Орехов В. Ф. стал выписывать документ-записку о сопровождении.
Я и Афонин должны были забрать из Видяевского госпиталя тело погибшего военного строителя рядового Мурадяна и на специальной автомашине, сопроводить его в город Мурманск, где уже ожидают его прибывшие родители.
Видяевский гарнизонный госпиталь располагался в посёлке Видяево. Длинный, крайний жилой дом на улице Центральной, близь дороги, напротив бухты Урицы залива Ура-Губа. Сам госпиталь занимал только первые два этажа этого жилого дома. В назначенное время мы прибыли в госпиталь.
В это же время к подъезду госпиталя из Мурманска прибыла специальная автомашина для перевозки. Немного подождав при входе в холле приёмного отделения 1-го этажа, нам приказали идти прямо по лестнице на второй этаж за носилками с телом Мурадяна.
Носилки были с брезентовым покрытием складные, закрытые сверху, как бы двойные. Тело на носилках было сверху закрыто второй складной брезентовой половиною. Видны были только ноги. Мы взяли носилки с телом и со второго этажа по лестнице стали спускаться, переносить их в специальную автомашину, стоящую у подъезда.
Автомашина была легковой, с удлинённым закрытым кузовом типа «каблук». Мы загрузили носилки в автомашину и в конце, около дверей, оказалось только одно место для сопровождающего. Ефрейтор Афонин, был на полгода старше из «майского призыва» и сам проявил желание ехать сопровождать в Мурманск.
Я не возражал и с радостью отдал ему все наши сопроводительные документы. Машина уехала в Мурманск, а я пошел по Видяевской дороге в сторону поворота на Ару, рассматривая с интересом залив бухты Урица, где были пришвартованы отдельными группами однотипные подводные лодки. В центральной группе выделялась одна большая, большой высокой надстройкой. Я её определил, как подводная лодка управления, связи или штаба.
В своих мыслях я добрёл по дороге до левого поворота на Ару, напротив 015 части (в/ч 01578) нашего УНС. Остановился и стал ждать попутную грузовую автомашину в Ару. Промелькнула неожиданно мысль, что у меня из документов только мой военный билет и «губари» капитана Томашевского меня тут же могут забрать.
На моё счастье, первой на дороге показалась грузовая автомашина самосвал ЗИЛ-130, гружёная песком. Я поднял руку для остановки автомашины. Водители грузовых автомобилей всегда охотно подвозили военнослужащих. Мы благополучно доехали до РБУ, где «зилок» разгрузился, а я далее «пёхом» добрался до своей части.
Вечером в роте появился ефрейтор Афонин, злой и недовольный. По дороге на Мурманск его в лёгком кузовке автомашины продуло и приморозило.