Из авторского сборника армейских воспоминаний Николая Семёнова «По волнам моей памяти»
«Еще бы! Ты один из самых вспыльчивых
малых во всей Италии. Чуть
тебя заденут — ты сердишься; а чуть
рассердишься — всех задеваешь»
Шекспир, «Ромео и Джульетта».
«Старшина — в милиции, а я вам — товарищ прапорщик!»
Старшиной нашей 3-й роты был прапорщик Северин Тадеуш Антонович, но все офицеры и прапорщики звали его просто — «Тадик».
На нашем первом построении в спальном помещении роты к нам в центр быстро вышел — выкатился маленький, плотный с удлиненным острым носом прапорщик. Казалось, что он был как на пружинах: всегда подвижный и нахальный.
Он сразу стал говорить, подавляя нас своим напором: «Я ваш старшина и я всегда действую по методу Макаренко: сначала ору, а потом объясняю. Вам понятно?..»
При этом он самодовольно улыбался. Его обмундирование «Пе-ша» с ремнем-портупеей было ладно подогнано по его явно не богатырской фигуре. Стоя в первом ряду строя, я сразу обратил внимание на его погоны прапорщика. В них была своя «изюминка»: в центре вдоль погона просвечивалась тонкая полоса, на которой были две звездочки. Он использовал погоны младшего офицера, споров с них намеренно центральный красный кант — полоску, но ее заметный след четко проходил по центру вдоль его погон, на которых сияли по две маленькие звездочки. Это было им сделано вполне намеренно! В нашем маленьком солдатском магазине погон для солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров было достаточно!
На следующий день нас, молодых солдат, старшина Северин выстроил на плацу лицом к камбузу-столовой. Ему было необходимо отправить часть солдат для разных работ на кухню. Своей быстрой, короткой походкой он прохаживался вдоль нашего строя: туда и обратно, зорким взглядом смотря нам в глаза. Вдруг он остановился посередине и громко скомандовал: «Блатные есть? Блатные, выйти из строя, два шага вперед!»
От такой команды мы оторопели. Кто такие блатные — мы не представляли. Вдруг из нашего строя вышли вперед два солдата; «черт дернул» и меня — за ними и я сделал два шага вперед. Всего так называемых блатных вышло из строя шесть молодых солдат. Старшина Северин, довольно радостно и зловеще ухмыляясь, скомандовал нам: «Блатные — в казарму отдыхать, шагом марш, а остальным — кухню, на заготовку. Вот так!»
В казарме, конечно, «блатным» отдыхать не дали старослужащие, которые всегда найдут работу молодым солдатам. Голос казармы был буквально пронизан новыми для нас ругательствами и выражениями: «Кто здесь деловой? Я здесь блатной! Воин, боец, ко мне, бегом марш!» Суки, «пид… расы» и так далее. На следующий день старшина прапорщик Северин, выстроив нас уже в казарме, в спальном помещении, повторил свой вчерашний фокус, скомандовав: «Блатные, выйти из строя, два шага вперед!»
Я, раздумывал про себя секунды три, решил, не выходить из строя. В этот раз из строя вперед вышло больше половины строя молодых солдат. Наш старшина просто сиял от такого счастья! Проходя, маяча между двумя строями солдат, он сказал: «Так, блатные нынче за баландою стоят! Все блатные идут на работу в котельную части — завозить уголь. А вы — он обратился к нашему немногочисленному строю — идите в Ленинскую комнату, отдыхайте и пишите письма домой!»
Подобные фокусы старшины мы наблюдали почти каждый день. Вечером старшина проводит поверку личного состава по списку: «Рядовой Магомедов — голос из строя — я». Читает дальше, запинаясь на следующей грузинской фамилии: «Рядовой Мало-голо-бриш-вили». Солдат из строя длинно ему отвечает: «Я-а-а..»! Старшина говорит ему: «Ты будешь просто „Швилли“»! На следующей очередной поверке, дойдя по списку до фамилии Малоголобришвилли, из уст старшины звучит уже новая «не списочная» фамилия «Швилли», и солдат громко откликаясь на нее, произносит звучное «Я!»… Своими мелкими, смешными выходками старшина воспитывал нас.
Вот он что-то в строю громко объясняет молодому солдату — грузину: «Ну, ты понял? Ну, ты, что не понимаешь?! Ты что, нерусский?!» Солдат с акцентом отвечает ему: «Я грузин, товарищ старшина!» Старшина продолжает дальше, не сбавляя напора: «Ну, ты что, не советский?!». Смотрит на нас и самодовольная улыбка не сходит с его лица. Прохаживаясь вдоль нашего строя, Северин, выдает свое новое изречение: «Я вам не старшина! Старшина бывает в милиции. Я вам — товарищ прапорщик»! Он очень любил это свое звание, которое было введено в армии недавно.
Метод Макаренко
Старшина после своего отпуска прибыл в 3-ю роту и узнал об очередных «че-пе» — об избитых молодых солдатах. Выстроив в спальном помещении казармы всех солдат роты, старшина начинает применять свой «метод Макаренко».
Он в ярости ходит быстро перед строем: туда-сюда, делает зловещее лицо и пристально всматривается в лица солдат первой шеренги. Он начинает нервно орать и при этом ухмыляется и изрекает: «Ну, что вы мне здесь устроили Чили (в это время в Чили был фашистский режим)?! Лично буду „пиз—ть“ (нецензурно) каждого!»
Мне, стоя в строю, показалось, что педагогика старшины была в данный момент рассчитана на солдат-старослужащих, чтобы хоть как-то немного прекратить безобразия в роте. Через несколько дней я попал в команду красить — покрывать пол в спальном помещении казармы новой мастикой. Эта процедура в нашей роте проходила регулярно один раз в месяц. Для этой цели был открыт запасной выход казармы: справа, в конце спального помещения и левее телевизора, торцевая дверь. Там на небольшой площадке с прекрасным видом на залив и корабли СКР, мы разожгли костер, на котором варили мастику для полов казармы.
Я колол дрова для костра и к нам «подышать» вышел старшина Северин. Любуясь видами залива, старшина подошел ко мне. Из моих анкет он знал, что я из Москвы. Чтобы отвлечься себя от колки дров, я спросил: «Товарищ прапорщик, вы член партии»? В глазах его я уловил удивление и через небольшую паузу Северин Т. А. ответил — «Да». Я задал ему сразу еще вопрос: «Почему вы так себя ведёте»?
Он вначале был ошарашен моим прямым солдатским вопросом, но потом вдруг стал спокойно и нормальным языком мне говорить: «Николай, ты думаешь, я ничего не боюсь? Боюсь! Я уже 12 лет на Севере и меня несколько раз грозились убить, вот и веду себя так»!
Поняв, что сказал мне лишнее, он быстро, через открытую запасную дверь, ушел в роту. В этот день я увидел совсем другого старшину, а не старшину-клоуна.
Вещевое самоснабжение
«Каптерка» старшины находилась в 3-й роте слева от комнаты-канцилярии, левее поста тумбочки дневального солдата. Когда старшине необходимо было навести в «каптерке» порядок с развешиванием форм, заполнением все журналов и книг учета, он отбирал 3-5 молодых солдат и, дав задание, закрывал их в «каптерке» на ключ, а сам уходил по своим делам.
Я первый раз попал в такую команду. Как только старшина покинул роту, через дверь «каптерки» мы услышали грозные голоса наших старослужащих солдат: «Эй салаги! Формы давай! Давай новые „хе-бе“, ремни». С другой стороны отвечал слабый голос молодого солдата: «Мы же закрыты на ключ». Дверь в «каптерку» была внутренняя и в следующее мгновение в угол ее нижней часть вонзаются из коридора пара сильных солдатских сапог, отжимая нижний угол двери и образуя щель.
Вот в эту щель начинают со свистом и шуршанием проскакивать целые комплекты новых обмундирований, ремней и другое имущество. Через 10 минут молодой солдат — наблюдатель, сидевший в Ленинской комнате и смотревший в окно на дорожку, ведущую в 3-ю роту, подает голос: «Старшина идет», и все быстро прекращается. В какое-то время старшина, видимо, обнаружил недостачу и вследствие этого провел небольшую реконструкцию.
Была установлена в «каптерку» новая самодельная металлическая дверь из стальных уголков и листов. Но и стальная новая дверь также отжималась крепкими солдатскими сапогами, только щель была намного меньше.
В дальнейшем, неоднократно молодые солдаты, работающие в «каптерке» старшины, по «строгому приказу» старослужащих солдат выносили новые комплекты на себе, одев их под свою форму. Старшина прапорщик Северин заметил и это и один раз при всех демонстративно наказал молодого солдата, одетого в две формы. Он несколько раз стал лупить его кулаками по корпусу (явно не больно), со словами: «На тебе форму, на тебе…»
С тех пор он стал «на каптерку» отбирать, как ему виделось, проверенных молодых солдат и при выходе стал их проверять: «Всем расстегнуться»! Мы, молодые солдаты, работая первые 6 месяцев на основной работе «за пятерых», работая в казарме и в нарядах, при постоянных дневных и ночных издевательствах старослужащих, заметно стали отличаться своей потрепанной формой одежды. Естественно, новой нам было еще по срокам не положено.
В один очередной раз старшина отобрал «проверенных» 5 человек, в их число попал и я.
Нам дали задание навести в «каптерке» порядок и разобрать ведомости. Нас закрыли на ключ. Как говориться, «черт меня дернул» и я решил тоже приодеться в новое «хе-бе».
Быстро разделся, как нас раньше учили, за 45 секунд. Надел новое обмундирование —»хе-бе» и поверх его надел свое старое, застегнув на все пуговицы. Минут через пять мы услышали щелчки открывания железной двери — вошел прапорщик Северин. Мы услышали, что дневальный, стоящий около тумбочки, объявил общее построение.
Старшина прапорщик Северин, выпуская нас из «каптерки» приказал: «стой, всем расстегнуться»! Я стоял первым на выход из двери и хотел уже расстегнуть ворот своей формы. Старшина, указав пальцем руки на меня, сказал: «Ты иди, тебе я верю, ты из Москвы», а всех остальных он начал быстро проверять.
Старые казармы
В начале лета 1977 года старшина, увидев меня в роте, дал мне круглый белого матового стекла шар от электрического светильника и поставил задачу набрать в сопках костяники: «Ты парень грамотный и ягоду костянику — знаешь».
За продовольственными складами я поднялся по склону на сопку и стал там собирать костянику, которая была повсюду. Там же по склону я наткнулся на солдатские «лежаки» из солдатских черных спецпошивов и зеленых солдатских осенних бушлатов. Набрав необходимое небольшое количество ягод, я стал спускаться с сопки, немного правей, чтобы зайти со стороны клубной казармы и казармы 3-й роты.
Выйдя туда, я в нескольких десятках метров от этих казарм справа, параллельно им, увидел еще две старые, но на вид целые казармы. В разбитую дверь одной из них я зашел. Казарма была пуста и в спальном помещении были сняты половые доски и виднелись только параллельные лаги.
Я прошел по ним до середины и увидел между лаг две целые запечатанные, но уже набухшие от сырости и времени коробки кофейного напитка. Это видимо была когда-то типичная солдатская «заначка». Значит, эти казармы ранее использовались личным составом.
За все отвечает — старшина
Старшина Северин Т. А. умел всегда выходить из сложных ситуаций. Однажды в нашу роту нагрянул с неожиданной проверкой заместитель начальника УНС инженер-подполковник Самойлов.
Осмотрев комнаты казармы, он был крайне недоволен и стал в спальном помещении проверять солдатские тумбочки и искать неположенные вещи под матрасами и за трубами батарей отопления. Все найденные им неположенные вещи он в ярости кидал на «центряк» пола.
Немедленно был вызван старшина. Подполковник Самойлов начал его «распекать»: «Почему за трубами отопления „бычки“- солдатские окурки, неположенные вещи. Ты не можешь навести в своей роте порядок! Служить надоело. Да, мы еще платим Вам аж целых 200 рублей» и увидев «блатные» погоны старшины, он продолжил свою тираду: «Погоны нацепил какие-то непонятные»!
Наш старшина выслушал все тирады начальника, молча и с достоинством. Северин сказал: «Порядок в роте будет сейчас наведен, а погоны в солдатском магазине были только офицерские с одним просветом». Старшина наш нагло врал, погоны в солдатском магазине были всегда любые, но ему же надо было оправдаться.
Случилось так, что старшина прапорщик Северин Т. А. остался в роте за старшего. Офицеры роты отсутствовали по уважительным причинам: отпуска, болезни и наряды.
Ежедневный утренний развод батальона на плацу перед штабом. Все четыре роты построились на свои места на плацу слева направо: 1-4 роты. Предстояла обычная процедура докладов. Из штаба вышел майор — начальник штаба и остановился в центре перед ротами около трибуны и фанерных плакатов. Командир части в этот день отсутствовал, и майор стал принимать доклады командиров рот.
Лихо строевым шагом вышел на доклад небольшого роста пузатый капитан — командир 1-й роты и, подойдя к майору, стал почти неслышно докладывать. Следом за ним, выходит в морской форме — в черной шинели — заместитель командира 2-й роты по политической части, капитан-лейтенант Виниченко и так же негромко докладывает.
Настает очередь 3-й роты. Старшина прапорщик Северин громко и внятно отдает нам команды: «Р-рота, равняйсь, смирно!» и лихо строевым шагом подходит на доклад к начальнику штаба. От первых его громогласных слов доклада: «Товарищ майор, в 3-й роте на лицо…», майор вдруг сильно вздрогнул и выпрямился, но быстро взяв себя в руки, выслушал доклад до конца. Да, наш старшина умел не только шутить, но и докладывать!
Свои немного ехидные коварные шутки старшина прапорщик Северин Т. А. («Тадик») оттачивал не только на нас в 3-й роте, но и находясь в нарядах по Видяевскому гарнизону.
Один солдат нашей роты рассказывал, как он трое суток ареста отбывал на солдатской гауптвахте в Ура-Губе. Увидев в один из дней, дежурным по гауптвахте своего старшину прапорщика Северина, он обрадовался. Северин тоже, узнав своего солдата, тут же при всех «принародно» принялся за свои шутки. Вынув из своей кобуры пистолет ПМ и вынув из него магазин-обойму с патронами, стал им крутить у головы солдата, при этом усмехаясь и говоря свои нравоучения.
Командир 3-й роты капитан Орехов В. Ф. обратил внимание старшины, что молодые солдаты роты «ходят, как чуханы» и приказал их всех освободить от работ и отправить в душ-комбинат. Старшина Северин был занят в своей «каптерке» с пришедшими к нему в гости старшинами из других рот. Старшину отвлекают молодые солдаты, подходя к нему почти ежеминутно: «Товарищ прапорщик, дайте мыло»! Он выдает по одному куску мыла одному, второму.., десятому, потом его друзья — старшины что-то ему говорят, и следующему солдату уже выдается кусок мыла на троих человек.
Выдав таким образом мыло еще 8 солдатам, прапорщик Северин начинает нервничать, ведь его отвлекают почти каждую минуту. Известное выражение «мыло в рыло» тут же нашло свое применение. Подошедшему очередному солдату за мылом, прапорщик Северин говорит: «Солдат, заходи в «каптерку». Солдат, ничего не подозревая, заходит и тут же в дверях на него с кулаками набрасываются все старшины: бьют солдата по корпусу в «легкую» в целях воспитания, при этом слышен голос прапорщика Северена: «Мыла тебе! На, на тебе мыла» и через минуту старшины выталкивают из «каптерки» воспитанного молодого солдата с коробкой с наполовину оставшимся мылом.
Старшина Северин сразу повел себя неправильно. Надо было сразу построить солдат и выдать им мыло, а не давать его каждому, кто обращался к нему. Зато Северин провел наглядный урок дисциплины по своему методу «Макаренко».
Новая строевая песня 3-й роты
Строевой песней 3-й роты была сначала песня «Не плачь девчонка», но она, видимо, надоела нашему командованию и мы исполняли традиционную — «Катюшу». За поселком Видяево находился поселок Ура-Губа, в котором были гауптвахты: на одной стороне дороги — солдатская и напротив ее, через дорогу морская или, как мы ее называли, «мариманская».
Вечером, на обеих гауптвахта, на вечерней прогулке исполняли нашу песню — «Не плачь девчонка»! Громко разносились по окрестным сопкам слова песни с солдатской гауптвахты: «Не плачь девчонка, пройдут дожди. Солдат вернется — ты только жди…». С другой стороны дороги, с «мариманской» гауптвахты, им в унисон звучала та же песня, но уже со словами: «Не плачь девчонка, пройдут дожди. Матрос вернется — ты только жди».
Наш командир роты капитан Орехов объявил нам, что роте нужна новая строевая песня. Песню «Не плачь девчонка» — вы эту «девчонку» уже «заснашали». Песня «Катюша» старая и я вообще снимаю ее с «вооружения» и отменяю! Капитан Орехов ошибался — песня «Катюша» — вечная и ее нельзя отменить! Но приказ есть приказ. Нашему старшине «приколисту» прапорщику Северину почему-то понравилась песня «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…» — песня крокодила Гены о дне рождении.
Свой «шедевр» прапорщик Северин Т. А. называл: «Пусть бегут пешеходы». Мы ее разучили под строевой шаг и ближайший праздник, на день строителя, наша рота выдала новый шедевр — прохождение роты с песней. Мы прошли с ней в парадном строю по улицам поселка Видяево и как раз и по лужам. Жены военных моряков поселка стояли вдоль улицы и были в полном восторге от нас. Слышались их голоса: «Ах, я так люблю, когда идут и поют солдаты»!
Личная просьба
Осенью 1978 года прапорщик Северин отозвал меня в сторону и обратился с личной просьбой. Старшина знал, что я ранее уже выполнял просьбу командира роты капитана Орехова В. Ф. по присылке 3-х коробок табака «Золотое Руно».
Дело было в примерно аналогичной просьбе. Шестимесячная школа прапорщиков строительных войск, в которой все наши прапорщики учились, была в городе Севастополе. Одной из достопримечательностью города Севастополя являлась знаменитая картина-панорама художника Рубо Ф. «Оборона Севастополя 1855 года». Другая знаменитая картина-панорама этого художника «Бородинская битва» находилась в городе Москве.
Старшина спросил у меня, можно ли в Москве купить открытки этой панорамы. Темой войны 1812 года я увлекался и бывал неоднократно на «Бородинской панораме», где каждый раз покупал наборы открыток этой картины. Дома у меня было несколько лишних новых комплектов открыток. Просьба решалась просто в две недели. По моему письму домой, моя мама быстро собрала небольшую бандероль — пакет, вложив туда два комплекта наборов открыток «Бородинская битва» и по своей инициативе еще и две коробки табака «Золотое Руно».
Бандероль пришла быстро, но за ней надо было лично идти на почту, которая находилась в поселке Видяево. Как и в первый раз, капитан Орехов выдал мне увольнительную записку, но в этот день старшины в роте не было, и каптерка была закрыта. Я в своем черном спецпошиве отправился в поселок. Найдя на противоположном берегу Видяевского залива морскую почту я получил свою запечатанную бандероль и довольный возвращался пешком по дороге в свою часть.
Пройдя по дороге 015-ю часть и повернув направо, около бензозаправочной станции примерно через километр, я был остановлен ехавшей сзади полуоткрытой грузовой автомашиной «губарей». На мою увольнительную записку капитан Томашевский совершенно не реагировал. «Вы одеты не по форме и задержаны, полезайте в кузов». Наловив, таким образом, еще десятка полтора солдат автомашина прибыла в поселок Ура-Губа, в огороженную высоким забором гауптвахту.
У нас всех по очереди стали изымать «губари» личные вещи, документы и фотографии. Я сразу подумал: «хана моей бандероли настала!», но вдруг мелькнуло знакомое по нашей части лицо молодого прапорщика. Он был дежурным по гауптвахте и, не знав его фамилии, я прямо к нему обратился: «Товарищ прапорщик, я выполняю поручения старшины Северина и эта запечатанная бандероль предназначена ему». И тут же, минуя сержантов «губарей», на их глазах напрямую передаю запечатанную бандероль прапорщику. Прапорщик взял ее без лишних вопросов. Наш старшина прапорщик Северин Т. А. в то время был в большом авторитете среди старшин и прапорщиков и, как говориться, «его знала каждая собака».
За свою бандероль я остался спокоен. Нас, задержанных, подержав немного по камерам, выгнали всех во двор на очистку снега. Далее, покормив, до вечера закрыли опять по камерам. Вечером стали выводить по одному, выдавать обратно наши вещи и документы.
Я из камеры выходил последним, и мне не досталась уже моя шапка, на полке оставалась одна чужая «чуханка». Пришлось ее надеть. При выдаче документов, у меня пропало несколько фотографий, и тут же вышедший молодой прапорщик вернул мне мою запечатанную бандероль. Далее нас всех опять на той же автомашине развезли по своим воинским частям. Я прибыл в свою роту за полчаса до вечерней поверки.
На другой день я отдал старшине Северину два набора открыток и одну коробку табака «Золотое Руно». Он, поблагодарив, вернул мне затраченную сумму. Вторую коробку табака я предложил прапорщику Дуднику Владимиру. Он так же отдал мне за нее деньги, был в полном восторге и еще по своей инициативе дополнительно дал мне несколько армейских значков.
Деловые отношения
Нашими соседями снизу были военные моряки противолодочной бригады СКР (Эс-ка-эр). По береговой части залива, во время отлива (цикл — два раза в день), мы частенько бегали, минуя их КПП в их магазин, а они соответственно в наш. Мы также совершали между собой мелкие обмены-покупки.
Мы покупали у моряков тельняшки «тельники». Такса была одна и никогда не менялась: любой «тельник», а их было 5 видов — 5 рублей или бутылка водки. Водку нам привозили гражданские шофера, завозившие к нам на РБУ строительный песок по нашим заказам по 5 рублей. Их грузовики со строительным песком на наличие бутылок водки в кузове, в песке, никто не досматривал.
По праздникам у нас с моряками были спортивные соревнования: их любимому футболу и не менее их любимой забаве — «перетягивание каната». У моряков было свое футбольное поле. Идя на работу на причал, я часто наблюдал, как внизу матросы играют в футбол в светлое и темное время Заполярных суток.
У нас футбольного поля не было, и мы играли в другие «тяжелые игры». В праздничных соревнованиях наша, наспех собранная футбольная команда всегда проигрывала. Но вот в морскую забаву — перетягивание каната, как было обидно морякам, всегда выигрывали мы — военные строители! Моряки говорили: «Мы выставляем наш лучший экипаж»! Мы выставляли свою команду старослужащих — «морд и жлобов» и всегда выигрывали. Призы были всегда традиционные — жареный поросенок.
У моряков также был хороший вокально-инструментальный ансамбль и в праздник — день ВМФ — они у себя играли и пели песню: «Море, наше море… Эй там, на вахте, эй веселей, море любит нас морских людей…» И припев: «Лучший праздник для нас — только день ВМФ». После праздника дня ВМФ следующим был — праздник день строителя и тот же ансамбль, уже в нашем маленьком клубе, рядом с казармой 3-й роты, исполнял уже ту же самую песню, только с другим припевом: «Лучший праздник для нас — только день ВСО»!
Во время футбола, я общался матросами с кораблей СКР. Общие темы разговоров быстро находили: кто, откуда, «зёма» — земляк значит и так далее. Один высокий матрос из Прибалтики рассказывал мне, что сам он из семьи военных моряков. Он сам, в военкомате добровольно попросился на Северный флот. Прибыв в противолодочную бригаду, он ощутил сплошной ужас и кошмар «дедовщины», которые не укладывались в его голове об раннем его представлении об армии и флоте.
В то время по телевизору по воскресным утрам показывали регулярную телевизионную передачу «Служу Советскому Союзу», в которой по очереди показывали и рассказывали о всех воинских специальностях, о нашей доблестной армии и флоте. Наши солдаты называли эту телевизионную передачу — «В гостях у сказки». Реальность была тяжелой и жестокой. Повседневной рабочей обувью у моряков бригады были ненавистные им сапоги, а излюбленной — полуботинки. Они в шутку нас солдат обзывали: «Эй вы, сапоги»! Мы их соответственно называли: «Эй вы, шнурки»!
У нашего старшины прапорщика Северина тоже были свои контакты с мичманами и офицерами бригады СКР. Мастика для полов казармы и другая мелочевка — все доставалось из бригады моряков путем обмена или иным. Через год нашего старшину прапорщика Северина понизили в должности до командира взвода и наложили на него денежный начет. Оказалось, что в его «каптерке» отсутствуют более 100 пар солдатских ботинок.
Было проведено внутреннее служебное расследование, которое установило следующее: ботинки всех солдат нашей роты, в которых мы практически не ходили, то есть наши «дембельские» ботинки старшина прапорщик Северин продал морякам бригады СКР. Прапорщик Северин продолжал службу в 3-й роте уже в должности командира 3-го взвода еще несколько месяцев, пока не выплатил денежный начет.
Далее, видимо он был переведен в другую часть или уволен в запас, так как я его больше не видел. Старшиной — временно исполняющим должность (врид) был назначен приехавший, после сдачи экстерном экзаменов за среднее военное училище наш прапорщик Дудник Владимир, бывший командир 1-го взвода. Дудник оставался все еще прапорщиком, но на его груди уже сверкал новый круглый значок — выпускника среднего военного училища.
* * *
Примечания:
- Описанные в рассказе события происходили во время службы автора в в/ч 11767 «В» (осенний призыв 1976-1978 годы) в 3-й роте. Все упомянутые фамилии — настоящие и не изменены.
- Автор примет с пониманием замечания, дополнения и рекламации по адресу электронной почты nickol.semenow2014@yandex.ru